Звезда Полынь - Страница 44

— Прошу вас, давайте присядем. Мне бы, Валентин Витальевич, хотелось перекинуться с вами парой-тройкой слов.

— В таком случае и я только Валентин, — сказал Бабцев.

— Замечательно.

— Может быть, я могу пригласить вас к себе в номер, Анатолий?

— Не хочу быть чрезмерно назойливым, Валентин.

— Как скажете.

Они уселись. Бабцев выжидательно смотрел в лицо Заварихину. Заварихин задумчиво поджал коричневые узкие губы — видимо, подбирал начальные слова. Слегка боднул головой, решившись, и начал:

— Вообще-то у меня нет никаких официальных полномочий, и поэтому вы в полном праве не отвечать ни на один мой вопрос, Валентин.

Бабцев сразу попытался взять инициативу:

— Вообще-то в демократических странах так зачитывают права при аресте, Анатолий. Это что, арест?

— Господь с вами, Валентин. Что за странная мысль. Просто я стараюсь прояснить ситуацию. Я прекрасно осведомлен о том, какие у вас убеждения и идеалы, догадываюсь, в чем мы с вами мыслим сходно, знаю, в чем расходимся, но разговор совсем не об этом, а о вещах совершенно общечеловеческих. Поэтому я просто-напросто рассчитываю на товарищеское содействие — но в то же время не могу не прояснить ситуацию для вас. Вы-то обо мне не знаете ничего. Я уже несколько лет как человек совершенно штатский и всего-то лишь занимаю один из руководящих постов в охранной службе фирмы «Полдень».

— Ах, вот как, — сказал Бабцев. — Какую же опасность я представляю для фирмы «Полдень»?

— Ни малейшей, — улыбнулся Заварихин.

Это прозвучало как оскорбление.

— Тогда в чем дело? Скажу вам откровенно, Анатолий, день был очень тяжелый, я устал.

— Понимаю и постараюсь вас не задержать. Короткая беседа единомышленников.

— Единомышленников?

— Преступников мы же не любим в одинаковой степени, правда? Убийц, воров…

Вот куда он клонит, подумал Бабцев. И сразу встал в боевую стойку:

— Убийцей и вором можно объявить кого угодно.

— Я никого не собираюсь объявлять преступником, они сами себя объявляют, своими действиями. Не ощетинивайтесь так сразу, Валентин. Я ж не выдачи Закаева от вас требую.

— Шутка юмора, — констатировал Бабцев.

— Она, — примирительно ответил Заварихин. — Так вот. У вас есть давний друг — Семен Кармаданов.

Бабцев вздрогнул.

— В последние годы ваша дружба несколько охладела, но все равно — я не могу себе представить, что, если бы вашему другу грозила какая-то опасность, вы отказались бы ему помочь.

— Почему вы вспомнили о Кармаданове? — осторожно осведомился Бабцев. — Мы довольно давно не общались…

— Ну, полно, Валентин, — сказал Заварихин. — Ваша последняя статья на предмет ракетно-космических злоупотреблений навеяна информацией, которую вы получили от Кармаданова. Повторяю: у нас нет к вам ни малейших претензий, вы высказали свою точку зрения, и сделали это вполне аккуратно, не подвергая вашего друга никакому риску. Честь вам и хвала. И тем не менее ваш друг пострадал. Мог бы пострадать куда серьезнее, если бы не наша расторопность.

Бабцеву стало нехорошо.

— Что с Семеном? — глухо спросил он.

— К счастью, повторяю, ничего. Ни с ним, ни с его семьей…

— С семьей? Да что вы несете такое?!

— Понимаете, нам очень нужно узнать, где произошла утечка. Текст вашей статьи вполне корректен, но скажите откровенно: не могли вы где-то, по дружбе или по служебной необходимости, обмолвиться о том, от кого получили информацию о финансовых неясностях в «Полудне»?

Бабцев сразу вспомнил: этот самый вопрос ему как бы невзначай задавал по телефону сам Семка. Когда звонил поздравить со статьей. Но голос у него был вполне нормальный, и ни о чем плохом он не сказал. Наоборот: поздравил. Поздравил! Поблагодарил!

Значит, никаких неприятностей у него на тот момент не было. Значит, эти еще только хотят ему их устроить.

И пытаются как-то втянуть его, Бабцева…

Заварихин спокойно смотрел ему в глаза. Ждал. Это был явный шантаж.

— Во-первых, ничего о грозящих Семену опасностях я не знаю, — спокойно и размеренно ответил Бабцев. — Ваше голословное утверждение для меня ничего не значит. Это называется: брать на понт, но меня на понт не взять, Анатолий, я тертый. Во-вторых, Семен никаких материалов мне не предоставлял, и моя последняя статья основана на совершенно иных источниках, раскрыть которые я соглашусь только по решению суда. Наконец, в-третьих, я подозреваю, что опасность для моего друга — это как раз вы.

Он встал.

— Спокойной ночи, — сказал он.

Заварихин вздохнул.

— Подождите, — сказал он. Вынул из кармана маленький плеер. Тронул кнопку — и Бабцев, уже собравшийся уйти, напряженно замер, потому что в ватной тишине холла раздался совершенно натуральный — будто Семка стоял тут же, в двух шагах — голос Кармаданова:

— Валька, я по телефону не мог, а подскочить к тебе тем более не мог… На меня после той статьи наехали всерьез, а мужик, с которым ты сейчас говоришь, нас с дочкой спас. Можешь ему верить. Увидимся — расскажу подробней, но я уже не в Москве. Понимаешь, исполнителей задержали, но откуда потянулось — через них не узнать, а это очень важно. Мне ты толком не ответил, ладно — впопыхах по телефону разговор действительно не задался, но постарайся припомнить: кому еще, кроме вашего главного редактора, ты мог обмолвиться, что информация пошла от меня?

Запись окончилась. Заварихин помедлил мгновение, держа плеер на весу, а потом, продолжая пристально смотреть снизу вверх, спрятал его в карман.